2517 - Волчонок

Она торгует на рынке пирожками в разнос,
равнодушные скулы, набок свёрнутый нос.
Её законный муж, пьяный глупый медведь,
упёр приклад в пол и потолок покрасил в медь.
Сейчас у ней ухажёр сутулый, как цапля,
но главное - не бьёт её, когда кривой, как сабля.
Читает вслух стихи ей - Бродский, Мальденштам,
водит в кино и в паспорте готов поставить штамп.
Малой на улице - сам по себе, как подорожник,
он не боится никого, ведь у него есть ножик.
Его тошнит от пирогов, он ненавидит стихи,
а поп, с которым он бухал, простил ему грехи.
Волчонок вырастет волком и будет рвать псов,
он понимает слово "боль", не знает слово "любовь".
Это не Маугли. Ты смотришь на угли -
это для ангелов он жёг сигнальные огни.

Чертит полосы соль на щеках,
треплет волосы ветер в облаках,
поют птицы, ангелы с ними,
когда-нибудь мы станем другими…

Мать умерла, и он в запой ушёл по тяжкой:
спирт осетинский, цыганская черняшка.
Внезапно трезв, при памяти, в своем уме,
пришёл в военкомат: хочу служить своей стране.
Боялись все - после отбоя, в лесу у речки,
втихую вмазывались промедолом из аптечки.
Он отказался и, когда их резали ночью,
поднял тревогу - автоматной очередью.
Чтоб не качалась лодка, надо стереть память,
сейчас стабильно всё, не разжигайте пламя.
Горели люди в танках факелами, плавился воздух -
последний Новый год он встретил в Грозном.
Волчонок вырастет волком и будет рвать псов,
он понимает слово "боль", не знает слово "любовь".
Это не Маугли. Ты смотришь на угли -
это для ангелов горят сигнальные огни.

Чертит полосы соль на щеках,
треплет волосы ветер в облаках,
поют птицы, ангелы с ними,
когда-нибудь мы станем другими…